Без году неделя, мой свет, двадцать две смс назад мы еще не спали, сорок - даже не думали, а итог - вот оно и палево, мы в опале, и слепой не видит, как мы попали и какой в груди у нас кипяток.
Губы болят, потому что ты весь колючий; больше нет ни моих друзей, ни твоей жены; всякий скажет, насколько это тяжелый случай и как сильно ткани поражены.
дальшеИзраильтянин и палестинец, и соль и перец, слюна горька; август-гардеробщик зажал в горсти нас, в ладони влажной, два номерка; время шальных бессонниц, дрянных гостиниц, заговорщицкого жаргона и юморка; два щенка, что, колечком свернувшись, спят на изумрудной траве, сомлев от жары уже; все, что до - сплошные слепые пятна, я потом отрежу при монтаже.
Этим всем, коль будет Господня воля, я себя на старости развлеку: вот мы не берем с собой алкоголя, чтобы все случилось по трезвяку; между джинсами и футболкой полоска кожи, мир кренится все больше, будто под ним домкрат; мы с тобой отчаянно непохожи, и от этого все забавней во много крат; волосы жестким ворсом, в постели как Мцыри с барсом, в голове бурлящий густой сироп; думай сердцем - сдохнешь счастливым старцем, будет что рассказать сыновьям за дартсом, прежде чем начнешь собираться в гроб.
Мальчик-билеты-в-последний-ряд, мальчик-что-за-роскошный-вид. Мне плевать, что там о нас говорят и кто Бога из нас гневит. Я планирую пить с тобой ром и колдрекс, строить жизнь как комикс, готовить тебе бифштекс; что до тех, для кого важнее моральный кодекс - пусть имеют вечный оральный секс.
Вот же он ты - стоишь в простыне как в тоге и дурачишься, и куда я теперь уйду. Катапульта в райские гребаные чертоги - специально для тех, кто будет гореть в аду
вот это я сегодня ночью выдала номер. мальчик меня побаивается явно и не ожидал. я как бы рада. потому что И. все поняла. теперь мне ничего не мешает. я ему совершенно точно нравлюсь. а мне, блин, скучно так. я идиот, привыкла мужиков, которые мне нравятся добиваться. причем, чаще всего это было невзаимно и я так красиво страдала. что сейчас мне даже пожаловаться не на что.
p.s. сегодня 40 дней. так охото было разрыдаться на кладбище. а я держала слезы, всплакнула чуть чуть..
кто-то терпит твои выходки без выходных. без обеденного перерыва. без права подняться с пола.без права слова. потому что с тобой плохо,а без тебя - херово.
где-то между страданиями и ожиданием появляется еще одна возможность: быть найденным тем, кто сможет показать тебе, что ты заслуживаешь быть не всего лишь запасным вариантом, а единственно правильным.
толстые хотят быть худыми худые-толстыми маленькие-высокими высокие-маленькими люди не умеют быть сами собой или не хотят.
ты из тех воспоминаний, что больше не нужны душа и сердце – это мышцы, пойми.
Пройдет время, и Вы забудете. Сначала вы забудете его подбородок, потом его нос. А через некоторое время вам придется напрячься, чтобы вспомнить точный цвет его глаз, и однажды вы проснетесь, и его нет. Его голос, его запах, его лицо - все уйдет. И тогда вы сможете начать сначала.
даже закрыв за когда-то близким человеком дверь все равно подсматриваешь в щелочку.